История Уфы 1905-1907 гг

Уфа начала ХХ века – типичный провинциальный город царской России. Однако он имел некоторые свои особенности. С появлением железной дороги в конце ХIХ века происходит резкий скачек в экономическом развитии и строительстве города. Пересечение железнодорожных и водных путей делает Уфу крупнейшим перевалочным пунктом региона. Город стал привлекать значительное количество переселенцев из других губерний. По переписи 1897 г. из 49 тыс. жителей Уфы более 13 тыс. являлись уроженцами других губерний . В 1904 г. в Уфе проживало 68 278 человека. Уже к концу 1907 года в Уфе обитало 84 003 жителя . А к 1916 г. население возрастает до 110 тысяч человек. В конфессиональном отношении население города было неоднородным - в основном здесь проживали православные и значительное количество магометан, а также староверы, иудеи, лютеране, католики и др. Особенностью является то, что в Уфе, по сравнению с другими городами региона (Пермь, Екатеринбург) высок процент дворянского населения. Основную массу населения города составляли люди наемного труда. Рабочий класс в городе малочисленный и достаточно зажиточный. Революционеры считают Уфу «старинным патриархальным городом», а в организации социал-демократов к лету 1905 г. возникает деление в работе на центральный городской и железнодорожный районы. Горожане придерживаются различных политических взглядов; имеются как сторонники конституционных демократов, так и анархистов, проживающие в основном на окраинах Уфы. В городе находится вся государственная администрация, все высшие органы управления губернией, суд, полиция и т.д. Поэтому в Уфе проживает значительное количество чиновников всех рангов.

Еще в конце XIX века в Уфе существуют социалистические кружки, которые в начале ХХ века оформляются в революционные партии социал-демократов и социал-революционеров. При них организовываются подпольные типографии, которые регулярно выпускают листовки, а с осени 1905 г. и газету «Уфимский рабочий». Нелегальная литература поставляется в уезды губернии, в том числе и на уральские заводы. Основной центр внимания революционных сил – депо уфимских железнодорожных мастерских. За влияние на которое ведется борьба между эсерами, социал-демократами и монархистскими группами.

Центром сосредоточения либеральных идей стали уфимское губернское земское собрание и уфимское дворянское собрание. Причем надо отметить, что уфимская губерния выделялась более значительным количеством дворян, чем соседние губернии. Например, в уфимском губернском комитете дворяне землевладельцы составляли около 55%, что было значительно выше, чем в среднем по России, где по официальным данным дворян-землевладельцев было около 37% .

В наибольшей степени реформаторские тенденции стали проявляться на состоявшихся в январе 1905 г. очередных сессиях губернских земских собраний. Обстановка, в которой проходили сессии, характеризовалась откровенным давлением со стороны администрации и губернских предводителей дворянства, по должности председательствовавших в губернских земских собраниях. Совместными усилиями они пытались не допустить обсуждения вопросов общегосударственного значения.

Например, 7 января 1905 г. во время первого заседания 30 очередного собрания в зале была проведена противоправительственная демонстрация. Группой неизвестной молодежи численностью около 10-12 человек были разбросаны прокламации «Ко всем гражданам». После чего губернатор потребовал либо закрыть двери для публики, либо поместить в зале наряд полиции. Председатель собрания князь Кугушев, категорически возражал против подобных мер и был вынужден отправить телеграмму министру внутренних дел. Рекомендации были вскоре получены, и на заседания публика стала допускаться только по билетам. Вскоре работа была продолжена, и специальной комиссией был подготовлен адрес Николаю II, по случаю рождения цесаревича Алексея, носивший верноподданнический характер только по форме. Содержание его было сродни либеральной программе. Уфимские гласные считали крайне необходимым созыв народного представительства и другие реформы.

Под занавес 4 февраля 1905 г. председатель управы П.Ф. Коропачинский выступил с инициативой: возбудить ходатайство о пересмотре земского положения на принципах всесословности, расширения полномочий, предоставления самостоятельности, причем реформой должны были заниматься сами представители земств.

Таким образом, земцы Уфимской губернии, уже в январе – феврале 1905 г. наметили достаточно широкую реформаторскую программу, хотя надо отметить, что ничего более радикального, чем они предлагали до начала революции в ней не было.

Ход земских собраний в июле-сентябре 1905 г. сопровождался, как правило, столкновениями с администрацией, а также либералами и консерваторами в самих собраниях, причем земские служащие и либералы поддерживали друг друга в конфликте с властями. В очередной раз уфимское губернское земство пришло в состояние противоборства с властями летом 1905 г. Когда Уфимский губернатор незадолго до открытия собрания прислал на имя председателя управы П.Ф. Коропачинского документ, предупреждавший о недопустимости противодействия правительственным распоряжениям. Уфимские гласные в ответ заявили, что не нуждаются в нравоучениях относительно их долга и обязанностей.

Дворянское собрание тоже не оставалось в стороне. 1 августа 1905 г. было отправлено ходатайство в Совет министров об отмене положения об усиленной охране. Кроме того, в телеграмме содержались резолюции, принятые собранием. Они содержали требование срочных реформ в области государственного устройства (всеобщих равных выборов, свободы слова, созыва народного представительства и т.д.).

Таким образом, земские либералы не собирались сдавать своих позиций, и даже наоборот, чувствуя слабость власти, увеличивали свои притязания. По мере нарастания революции усиливалась и оппозиционность провинциальных земских либералов, поэтому весной и летом 1905 г. она достигла весьма высокого накала.

Начало 1905 г. выделяется невиданным ранее подъёмом рабочего движения. В связи с событиями 9 января в Уфе 12 января был организован митинг, собравший около 200 человек. Так началась революция в Уфимской губернии. 19 января в уфимских железнодорожных мастерских прошел митинг, на котором присутствовало около 2 000 рабочих. Рабочие организовали сбор средств в пользу погибших 9 января в Санкт-Петербурге. 14 февраля забастовали 140 рабочих мукомольной мельницы Костерина.

Революционное движение в Уфе возглавили левые партии: большевики, меньшевики и эсеры. В основном их работа заключалась в пропаганде, печати и распространении прокламаций и листовок как местных, так и иногородних комитетов.

1 мая 1905 г. близ Уфы полицией и войсками была разогнана демонстрация из 200 человек, направлявшаяся в город, около 50 человек было арестовано. А 3 мая во время спектакля в Видинеевском саду выстрелами из револьвера был тяжело ранен Уфимский губернатор Соколовский. Губерния была объявлена на положении об усиленной охране, начались массовые обыски и аресты.

4 июля началась забастовка железнодорожных мастерских и депо станции «Уфа». Рабочие требовали повышения заработной платы, отмены сверхурочных работ, улучшения медицинского обслуживания, увеличение приёма в железнодорожное училище, вежливого обращения администрации с рабочими и т.д. Вскоре также забастовали рабочие завода Гутмана, мастерских Фролова, чаеразвесочной фабрики «Караван», нескольких лесопилок и других промышленных заведений города. Июльская забастовка 1905 г. в Уфе стала началом целой серии стачек и забастовок по всей губернии. Например, 8 июля 400 рабочих депо Златоуста тоже объявили стачку. В августе начали забастовку телеграфисты всех станций Самаро-Златоустовской железной дороги. Всё чаще забастовщики наряду с чисто экономическими требованиями начинают выдвигать требования политические.

В июле 1905 г. во главе Уфимской губернии встал смоленский вице-губернатор действительный статский советник Б.П. Цехановецкий. Прежде все, он выделялся своим довольно лояльным отношением к либерально настроенной интеллигенции и революционным элементам. Он не гнушался выступать перед возбужденными стихийными собраниями на улицах и перед забастовавшими рабочими железнодорожных мастерских, нередко вступая в дискуссии с революционными агитаторами. Новый губернатор также раздавал свежеотпечатанный манифест на улице ликующей толпе. Подобное поведение вызвало крайнее недовольство консервативной части общества. Что заставило некоторых сотрудников канцелярии губернатора и многих других видных граждан города обратиться в министерство внутренних дел с телеграммами, в которых они жаловались на поддержку губернатором революционеров.

Бурный процесс модернизации, переживавшийся Россией, быстрое развитие экономики, формирование рыночной системы и т.д. способствовали слому так называемого имперского локализма. Традиционные ценности культурной самобытности, местных обычаев, религии, родного языка и т.п., веками и тысячелетиями верой и правдой служившие даже малочисленным этносам и обеспечивавшие их выживание, вступали в конкурентную борьбу с новыми ценностями универсализма и всеобщей подвижности границ – и вынуждены были отступать. Помимо совокупности социально-экономических и политических факторов, вызывавшихся модернизационными процессами, серьезное воздействие на население империи оказывали влияние и факторы культурного порядка. Распространение системы образования, появление массовой прессы, развитие науки и распространение знаний в широких слоях населения, а также развитие городов, рыночных отношений и т.п. способствовали укреплению и заметной активизации прежде всего этнических элит и постепенному подъему этнических движений. Интересы нарождавшейся национальной буржуазии и интеллигенции все более входили в противоречие с централизаторской и зачастую бездумной русификаторской политикой российской бюрократии. На рубеже столетий общими требованиями становятся уравнение всех народностей в правах, обучение на родном языке, свобода вероисповеданий.

Этническое движение же в Уфимской губернии оформилось в виде джадидизма, первоначально вненационального движения за модернизацию старой мусульманской системы образования. В свою очередь, в джадидизме, как культурно-просветительском и общественном движении, доминировала идея приобщения тюрко-мусульманских народов к русской (а через нее к европейской) культуре, возрождение мусульманского Востока и включения его в русло развития современной цивилизации. Другими словами, русские и мусульманские либералы стремились привить на российской почве западные идеалы и ценности, образ жизни и менталитет. Затем постепенно джадидизм приобрел политический характер, превратившись в буржуазно-либеральное национальное течение. Национальные лидеры Уфимской губернии приняли участие в создании и первом съезде общероссийского движения мусульман «Иттифак» («Союз мусульман») в августе 1905 г. Их активная общественная позиция и либеральная деятельность в Уфимском губернском земском собрании, Уфимском губернском собрании дворянства и многих других объединениях позволила добиться успеха на выборах в первую Государственную Думу. Из десяти депутатов от Уфимской губернии шестеро было мусульманами.

Как и среди русских либералов, в среде тюрко-мусульманской существовали, по крайней мере, три варианта модернизации мусульманского общества. Эти течения внутри мусульманского либерализма были представлены тремя поколениями интеллектуалов. Более консервативное правое крыло – лидеры Исмаил Гаспринский (1851-1914), Абдерашид Ибрагимов (1857-1944) – выступал за сплочение мусульманских народов, подъем их культурного уровня, за либерализацию управления духовными делами мусульман и школьную реформу. Именно таким «старые» джадидисты видели путь противодействия имперской политике русификации и культурного нивелирования. Спектр их политического действия ограничивался обращениями, петициями к верховной власти, созывом мусульманских съездов, ставивших религиозно-культурные вопросы. Периодическими изданиями наиболее полно отражавшими взгляды представителей этого направления, были газеты «Терджиман» («Переводчик», 1893-1914, Бахчисарай, изд.ред. И.Гаспринский), «Ульфат» («Единство», декабрь 1905 г. – июнь 1907 г., Санкт-Петербург, изд.ред. А.Ибрагимов) и журнал «Известия Оренбургского магометанского духовного собрания» в первый период его существования. В ноябре 1908 г. редактор названного журнала, ахун 3-й соборной мечети г.Уфы, бывший депутат II Думы Мухамет-Сабир Хасанов был отстранен от должности по «предложению» министра внутренних дел П.А. Столыпина. В официальном письме министра муфтию М. Султанову отмечалось, что в журнале помещаются статьи, имеющие целью систематическую пропаганду тех идей по организации магометанских училищ – мектебе и медресе, которые были выработаны на Нижегородском Всероссийском съезде мусульман 1906 г. и которые совершенно не согласуются с действующими законами, определяющими положение названных училищ в России. Через два года журнал был вовсе закрыт по особому распоряжению муфтия.

Центр в мусульманском либерализме был представлен тюркоязычной интеллигенцией преимущественно с русским и европейским образованием. Были среди них крупные землевладельцы-дворяне (Селимгарей Джантюрин, Шахайдар Сыртланов, Кутлуг-Мухамет Тевкелев и др.) и интеллигенты-разночинцы (Садри Максудов, Абуссугуд Ахтямов и др.).

Политические взгляды представителей центра были сфокусированы в требовании культурно-национальной автономии для российских мусульман. Они были инициаторами и организаторами общероссийских политических организаций мусульман (партии «Иттифак аль-муслимин», мусульманской фракции Государственной думы).

Среди мусульманской прессы начала ХХ в. центристских позиций придерживались уфимские газеты «Аль-Галями аль-Ислами» и «Тормыш». Важно отметить, что эти издания финансировались представителями крупной мусульманской торгово-промышленной буржуазии. Так, в частности, газета «Аль-Галями аль-Ислами» издавалась на средства товарищества, в которое входили уфимские купцы Г. Хакимов, С. Назиров, С. Шамгулов и др. Это товарищество не только субсидировало газету, но и активно вмешивалось в дело её издания, контролировало работу редакции, определяло идейно-политическое направление газеты. Другая уфимская газета - «Тормыш» выходила на средства купца-мецената Г. Усманова.

Наличие общего врага в лице православного государства нивелировало социальные разногласия и выдвигало на первый план единую доминанту, как для либералов, так и для демократов – сохранение религии, культуры, возрождение тюрко-мусульманских народов.

Осенью 1905 г. забастовочное движение перешло на более высокий уровень октябрьская политическая стачка в Москве и Петербурге, охватила все промышленные центры и железные дороги страны (7-25 октября 1905 г.). Не стала исключением и Уфа, забастовали рабочие и служащие Самаро-Златоустовской железной дороги, телеграфа, банков, магазинов, учащиеся и т.д. Выдвигались как экономические (установление 8-часового рабочего дня и т.д.), так и политические требования (созыв учредительного собрания, основные демократические свободы и др.). Экономическая жизнь города замерла, остановилась торговля. Это вызывало естественное недовольство определенной части населения, обвинявших в сложившейся ситуации революционеров, студентов и интеллигенцию.

В октябре 1905 г. уфимский комитет РСДРП налаживает свою нелегальную типографию и начинает массово тиражировать прокламации и листовки. В октябре – ноябре издаются прокламации «Что делать дальше», «Ко всем», «К темным людям», «Граждане», «Чёрная сотня», «От матроса к солдату» и многие другие. В штаб пропаганды превратился клуб Общества вспоможения частному труду.

День 9 декабря 1905 г. стал кульминацией всех предшествующих событий в г. Уфе. В этот день произошло вооруженное столкновение рабочих уфимских железнодорожных мастерских с правительственными войсками. В ходе забастовки еще с 7 декабря на базе стачечного комитета был избран совет рабочих депутатов, председателем которого стал И.С. Якутов. Была установлена связь с самарскими забастовщиками. Революционные дружинники выставили свои посты на телеграфе, в кассе, конторе начальника депо, станции «Уфа». 9 декабря в сборочном цехе собралось около 400 рабочих и горожан. Комендант станции, жандармский и казачий офицер были взяты под охрану. Митингующие отказались разойтись и после нескольких предупреждений бросили в прибывшие войска несколько самодельных бомб и открыли стрельбу из револьверов. В результате несколько человек погибло, а митингующим горожанам и рабочим пришлось выбираться из мастерских окружными путями. Декабрьские события стали кульминацией первой революции в Уфе.

Во время войны железная дорога и вся полоса отчуждения подчинялась командующему войсками Казанского округа. А поскольку беспрепятственное прохождение грузов по железной дороге дальше в Сибирь и на Дальний Восток имело стратегическое значение, вновь прибывшему губернатору Б.П. Цехановецкому пришлось предпринять все необходимые меры по восстановлению ее работы. Для этого 14 октября он отправился на место проведения стачки в железнодорожные мастерские.

В мастерских ему пришлось выступить перед многочисленным собранием рабочих. Б.П. Цехановецкому удалось отговорить их от похода в город, поскольку как губернатор он не мог позволить проведению незаконной демонстрации, что привело бы к столкновению с войсками и полицией. Однако он заверил рабочих, что будет всеми силами способствовать разрешению конфликта. На этом собрании губернатор одержал небольшую тактическую победу, разрешив ситуацию мирно. На этом митинге ему пришлось в споре лицом к лицу столкнуться с «профессиональным агитатором Николаем Ивановичем», также выступавшим перед рабочими. Личность этого человека долгое время оставалась для властей полной загадкой. Прибыв недавно в Уфу, он уже успел заработать большой авторитет среди рабочих, и своими выступлениями, по оценке губернатора, имел большое влияние на толпу.

Впрочем, по мнению Болеслава Павловича «нелегальные собрания в мастерских были нетерпимы и 16-го октября по соглашению с военной властью и железнодорожной жандармерией» он решил занять их войсками.

Сам Б.П. Цехановецкий очень подробно вспоминает об октябрьских событиях 1905 г. в одной из «глухих губерний», где он был губернатором в то время. «Стачка железнодорожных рабочих не замедлила повлечь за собой и стачки городских и окрестных фабрик и заводов, приказчиков магазинов и служащих земства и городской управы. В городе началась всеобщая стачка, захватившая даже мужские и женские учебные заведения, которые вынуждены были закрыть ввиду происшедших в них беспорядков. Повсюду ходили патрули, для поддержания внешнего порядка… Администрация почты и телеграфа была в особенности мишенью угроз и поползновений со стороны стачечников. Пришлось организовать специальную конную отправку почты внутри губернии и тщательно следить за телеграфной линией по почтовым дорогам».

В своих мемуарах Б.П. Цехановецкий отмечал, что в дни накануне объявления Манифеста в городе происходили многократные беспорядки, а «оппозиционных элементов всех оттенков было очень много». Главную же вину за «возбуждение волнения» он возлагал на «партию беспорядка».

Забастовка железной дороги задержала в Уфе несколько сот пассажиров, по большей части прибывших из уездов на пароходах, чтобы пересесть на поезд. В городском управлении им раздавали денежную помощь, и губернатор в отсутствии вице-губернатор и представителя канцелярии сам был вынужден принимать десятки посетителей. По словам Б.П. Цехановецкого его в это время «тормошила толпа челобитчиков, путешественников, и солдатских жен, которых нельзя было не принимать». Обстановка в городе была напряженная, но после опубликования манифеста 17 октября «политическая стачка прекратилась». Оставалась бастовать еще несколько дней только железная дорога.

Утром 18 октября губернатором была получена официальная телеграмма с текстом «Высочайшего Манифеста» и он сразу направил депешу в губернскую типографию «с приказом отпечатать, как можно больше экземпляров для распространения в народе этого государственного акта». На пороге губернаторского дома появилось несколько людей с просьбой показать текст манифеста. Как только узнали, что губернатор раздает манифест, у дома собралось большое сборище и губернатору пришлось раздать всю огромную пачку со свежеотпечатанным документом. Притом толпа вела себя очень шумно, люди вырывали друг у друга листы и радостно кричали. Были также люди с красными флагами. Губернатору пришлось дать своё согласие на немедленное освобождение всех политических заключенных, не состоящих под следствием, и освобождение которых зависело от администрации. 18 октября также произошло несколько столкновений манифестантов с полицией и солдатами, и нападение неизвестных лиц на прохожих, причем несколько человек было очень сильно избито. Все это послужило причиной новых сборищ у губернаторского дома.

Причину возникновения столкновений жителей с военными и нападения неизвестных на мирных обывателей, происшедшими между 15 и 18 октября Б.П. Цехановецкий видел в том, что гарнизонные солдаты, призванные на службу во время войны из резерва были озлоблены на манифестантов и считали их причиной своей задержки здесь. Он считал также, что «эти случаи послужили беспорядочным элементам (партии беспорядка) предлогом нападения на полицию и полицейские участки». Губернатору пришлось пообещать толпе, что он тщательным образом проведет расследование «этих побоищ» и отстранит от дел причастных околоточных надзирателей и полицмейстера. Притом Б.П. Цехановецкий считал, что народу неясен смысл манифеста и в разгар кризиса это сводит обывателей с ума.

Ситуация для властей осложнялась также и тем, что не было никаких инструкций что следует предпринимать при публичных манифестациях, ранее запрещенных.

Между тем среди уфимского мещанства происходит рост недовольства ухудшающейся экономической обстановкой. Забастовки на железной дороге, промышленных и торговых предприятиях города приводят к тому, что учащаются случаи противодействия участникам революционного движения со стороны консервативно настроенной части населения. В 20-х числах октября 1905 г. в противовес революционным митингам происходит ряд многочисленных патриотических манифестаций численностью 10-30 тыс. человек, прошествовавших по улицам Уфы с пением гимна, портретами императорской семьи и иконами . Эти манифестации впрочем, тоже окончились уличными беспорядками и погромами, погибло несколько человек. Даже потребовалась помощь военной силы, чтобы отбить останки растерзанных людей от бушевавшей толпы. В этих условиях 24 октября губернатор опубликовывает приказ, запрещавший до нового распоряжения любые публичные собрания на улицах.

В ноябре источник напряжения для администрации опять сместился в сторону железнодорожных мастерских. И «никаких особых волнений не было», хотя властям стало известно, что в мастерских рабочими вытачиваются оболочки для бомб . В это время губернатор осаждал военного министра телеграммами, прося ускорить присылку войск в Уфу. В двух соседних губерниях (Казанской и Самарской) разыгрались земельные беспорядки, и губернская администрация срочно занялась формированием и вооружением новых полицейских кадров. В этих условиях, когда к губернатору неоднократно являлись солдаты местного гарнизона недовольные задержкой, и хотели роспуска, ему приходилось лично беседовать на воинских собраниях и делать все возможное для поддержания порядка в частях.

В ноябре Б.П. Цехановецкий добивается присылки в Уфу трех рот пехоты из Саратова и трех эскадронов казаков из Оренбурга. Слух о том, что казаки явились для поддержания порядка, «произвел на улицу впечатление пушечного выстрела и впечатление очень полезное для общественной безопасности».

Хотя в условиях октябрьских уличных беспорядков действия губернатора по усмирению толпы, его неоднократные выступления перед митингующими, выглядели вполне логичными. Однако подобное поведение и либеральные взгляды нового губернатора были не по душе многим сотрудникам губернской администрации. Они рассматривали их как открытое содействие губернатора революционному движению. В многочисленных телеграммах на имя министра императорского двора В.Б. Фредерикса, товарища министра внутренних дел Д.Ф. Трепова, служащие администрации жаловались на то, что «со дня приезда в июле месяце губернатор вступил в тесную связь с местными революционными деятелями», «открыто объявил, что он не сторонник самодержавия, пропагандировал скорейшее ограничение власти Государя конституцией», и «пытался склонить, подчиненных ему содействовать конституционным стремлениям». На митингах 18-19 октября «шествовал под развернутыми красными флагами», «снимал шапку перед революционными знаменами», под давлением демонстрантов «удалил от должности чинов полиции, препятствовавших революционерам».

Кроме того, за губернатором пристально следили. В дни наибольших волнений и уличных беспорядков правителю канцелярии губернатора, являвшемуся также членом уфимского отдела консервативного Русского Собрания А.П. Лобунченко, сотрудник администрации сообщал обо всех действия губернатора в эти октябрьские дни. Форма доклада подтверждает систематичность этих наблюдений за Б.П. Цехановецким. Правителю канцелярии было сообщено, что губернатор встречался со Спасским и Свидерским (известными уфимскими революционерами) и «долго разговаривал с ними у себя в кабинете». Не ускользнул от пристального наблюдения и тот факт, что губернатор один без охраны скрытно отлучается куда-то по ночам .

Авторы телеграмм отмечали, что под непосредственным покровительством Б.П. Цехановецкого в губернской типографии печатаются «прокламации, приглашающие к кровавой мести со слугами Царя», а непосредственно уличные беспорядки они видели «результатом подстрекательств Б.П. Цехановецкого городских земских деятелей». В этих жалобах ситуация в Уфе была представлена в катастрофическом для центральных властей свете, а сами авторы просили «защитить жизнь и имущества наши от вооружившихся революционеров» .

Эти полные возмущения послания не остались без внимания в Санкт-Петербурге. Власти срочно потребовали выяснить о действительном отношении губернатора к происшествиям в Уфе. И начальнику местного жандармского управления пришлось в спешном порядке делать полный доклад в департамент полиции о событиях октября 1905 г. Он успокоил власти, заявив, что действия губернатора предотвратили «кровопролитие и толпы разошлись», а «депутации от Думы дворянства и духовенства являлись благодарить Губернатора за его поведение, послужившее к предотвращению кровопролития», и также что «рабочие настроены совершенно мирно».

Однако к концу года правомонархические силы все-таки обиваются своего и в конце ноябре Б.П. Цехановецкого переводят из Уфимской губернии.

Осень 1905 г. была тревожной для дворян-землевладельцев. Страх, вызываемый подъемом крестьянского движения, заставил либеральных помещиков серьезно задуматься и пойти на частичные уступки крестьянству.

Истолковав Манифест 17 октября, как официальное благословение на создание политических партий, либеральные помещики поспешили учредить местные отделения конституционно-демократической партии. В уфимской губернии в октябре 1905 г. – но численность неизвестна. В провинциальных кадетских группах преобладали представители буржуазной интеллигенции, окончательно вытеснив с передовых позиций представителей старого земского либерализма - оппозиционно настроенное дворянство.

Провинциальные кадеты вполне разделяли программу, принятую на первом съезде партии 12-18 октября 1905 г., выступая против сословного принципа, они настаивали на реорганизации органов местного самоуправления на основе всеобщего избирательного права, расширении компетенции земского самоуправления за счет ограничения функций местного управления, создании мелких земских участков, что вполне было созвучно предложениям земских либералов. Аналогичное совпадение можно заметить и в аграрном вопросе, стремясь освободить деревню от крепостнических пережитков, кадеты все же не решались на ликвидацию помещичьего землевладения, как и подавляющее большинство либеральных земцев.

Несколько более умеренные позиции занимали октябристы, складывание местных организаций этой партии началось в ноябре-декабре 1905 г.

Манифест 17 октября 1905 г. вполне отвечал чаяниям либералов, они считали, что он создает базу для конституционно-демократического развития страны с характерными для западных демократий институтами свободных выборов, парламента, политических партий. Но такое развитие было возможно только в условиях гражданского мира, а не нарастания революции, как это произошло в России после октября 1905 г. В связи с этим начался постепенный переход земств на позиции сотрудничества с властью во имя сохранения дарованных свобод. В декабре 1905 г. – январе 1906 гг. проходили очередные сессии губернских земских собраний, которые и выявили данную тенденцию уже со всей очевидностью.

В Уфимской губернии размах революционного и, в частности, аграрного движения не был столь велик, а губернатор Цехановецкий, по мнению земцев «чутко относился к земским пользам и нуждам», уберег земские учреждения от разгрома в октябре 1905 г. и обошёлся без крутых репрессивных мер в губернии.

Можно сказать, что земцы были вполне удовлетворены Манифестом 17 октября, надеясь, что в ближайшем будущем Дума решит животрепещущие вопросы об изменении земского положения 1890 г., об уравнении крестьян в правах с другими сословиями, о наделении крестьян землей, причем в случае
необходимости они были согласны на отчуждение части помещичьих земель за вознаграждение. Вместе с тем, революционное движение способствовало возрастанию роли правых гласных в земстве, и дело дошло до открытых конфликтов, в целом наметилась тенденция к консолидации гласных на консервативной основе, так как страх перед революцией был реальным фактом, а власть пошла на привлечение представителей народа к участию в управлении через законодательную Думу.

Земство было готово сотрудничать с правительством, видя в нем умиротворяющую силу, но при условии, что правительство приступит к осуществлению в стране порядка и законности, снимет чрезвычайные меры, издаст закон о свободе слова и т.д.

Таким образом, земство находилось на перепутье, они еще не отказались окончательно от политических требований либерального характера, но уже были частично удовлетворены решениями властей и готовы к конструктивному сотрудничеству при выполнении определенных условий.

Революционные события 1905 г. стали настоящей «весной народов», выявив всю остроту национального вопроса в стране. Издание манифеста 17 октября придало национальным движениям дополнительный импульс. В большинстве случаев стихийные проявления социального протеста населения национальных окраин приобрели в 1905 г. более четко структурированные формы и пошли по пути сочетания национальных, политических и социальных требований, нашедших отражение в программах соответствующих национальных партий и организаций. Особенностью же национальных движений на восточной окраине империи была их религиозная доминанта.

События 1905 г. создали условия для расширения социальной базы национальных движений. При этом период с октября 1905 г. по июнь 1907 г. отличался особенно интенсивным строительством либеральных и демократических национальных партий, главной целью которых стало достижение той или иной формы национальной автономии.

Однако всё же необходимо отметить, что так называемый мусульманский либерализм в Уфимской губернии как общественно-политическое движение реально существовал только в годы революции 1905-1907 гг. Это объясняется, главным образом, всеобщим общественным подъёмом и относительной свободой.

Членами революционных организаций становилась, как правило, полуобразованная молодежь до 30 лет, профессиональная деятельность которой не обеспечивала материального достатка. Конкретный пример – биография членов местных эсеровских организаций. В период первой российской революции известностью в эсеровских кругах пользовался Гилемдар Баимбетов (1886-1933), учащийся Казанской учительской семинарии, член Казанской эсеровской группы. Происходил он из крестьян д. Чекмагушево Белебеевского уезда Уфимской губернии и по поручению своей организации вел партийную работу в Уфе и губернии. С осени 1906 г. до начала 1907 г. он возглавлял типографию Уфимской татарской эсеровской организации. Основная же масса принадлежала к традиционному крестьянству. Иммунитетом от заражения революционными идеями служило и то религиозно-нравственное воспитание, которое определяло образ мышления каждого исповедующего ислам. Только оторвавшись от привычной среды и оказавшись под влиянием людей, пропагандирующих социалистические идеи, отдельные молодые мусульмане вступали в члены революционных организаций. Необходимо отметить, что они больше отдавали предпочтение эсеровской партии, чем социал-демократам. Объяснялось это, главным образом, тем, что российский вариант социализма – «крестьянский» социализм эсеров с их идеей о Божьей, ничейной земле был, несомненно, ближе мусульманской молодежи, чем пришедшая с Запад теория марксизма.

Начало 1906 г. прошло для земских либералов под знаком ожидания созыва Государственной Думы, на которую они возлагали столько надежд в решении насущных вопросов российской действительности. Но Первая Государственная Дума не оправдала ни правительственных, ни земских надежд, попыталась обсудить аграрный вопрос, отменить смертную казнь и т.п., что привело ее к печальному финалу.

В 1906-1907 гг. происходит спад либерального движения в провинции, что связано с двумя факторами: во-первых, в результате выборов в губернские земские собрания изменился состав земских гласных; либералы, и раньше не составлявшие большинства, были вытеснены правыми, которые возглавили земские управы, и заявили об отказе от политической деятельности и возвращении земства к решению хозяйственных вопросов; во-вторых, земские либералы в результате создания местных отделений легальных политических партий либеральной направленности (кадетов и октябристов) были вполне удовлетворены работой в них, активно участвуя в пропагандистской работе и предвыборной агитации.

В период 1906-1907 гг. председателем губернской управы остался П.Ф. Коропачинский, сохранявший достаточно либеральные взгляды, но политические вопросы на собраниях 1906-1907 гг. затрагивались только в случае крайней необходимости.

1 декабря 1906 г. губернатор А.С. Ключарев открыл очередное уфимское губернское земское собрание. В своей речи он отметил, что 1905 г. и первая половина 1906 г. ознаменовались «великою смутою», которая внесла расстройство в экономическую жизнь страны. Население растерялось, утратило чувство законности и чувство долга. Земские сборы не поступают. Но к концу 1906 г. жизнь постепенно стала входить в нормальное русло. Тем не менее, отголоски революционных событий губернатор нашел в деятельности губернского земства, в частности, он предложил собранию обсудить вопрос об «Уфимской земской газете», которая, по его мнению, занялась распространением идеи пассивного сопротивления властям, а управа не реагировала на замечания губернатора. В результате губернское по земским и городским делам присутствие приняло решение – прекратить издание . Беспокойство властей вызвал и земский книжный склад, который якобы выписывал, хранил и продавал нелегальные издания. Анализ земской сметы привел губернатора к выводу, что она обременительна и надо сокращать земские расходы. Отстоять земскую газету гласным не удалось.

Правительство не могло смириться с тем, что земство выходит за рамки решения хозяйственных вопросов и вмешивается в политику. Поэтому земское и городское самоуправление все больше попадало под контроль местной бюрократии в лице губернатора и полиции.

Спад